1 м.н
Каждый вечер в течение многих лет человек в потертом, замшевом камзоле и нелепой шляпе, возвращался домой с плантаций, где ему приходилось давать однообразные поручения своим глупым рабочим, устало поднимался на чердак своей маленькой однокомнатной хижины, и, открыв окно с видом на запад, наслаждался зрелищем багрового заходящего солнца, ловя дурманящий запах, что приносил легкий ветерок с бесконечных полей браги, покачивал в руках перо, ни разу за все это время не попробовавшее вкуса чернил, и ждал. Ждал уже очень долго.
Сегодня от ожиданий его отвлекли голуби: эти короткокрылые твари, толком не умеющие летать, а способные только гадить, стаей расположились на каменном подоконнике и очень громко ворковали, не давая сосредоточиться на размышлениях и воспоминаниях, в которых он все еще был значим. Он раздражающе сгонял назойливых птиц, крича им вслед оскорбления, но, несмотря на проклятия, они снова возвращались, и принимались еще громче издавать свой рокочущий утробный звук, словно отчитывая его за причиненное беспокойство. Человек, наверное, так бы и возился с ними до самой ночи, если бы вдруг не услышал короткий, но уверенный стук в дверь. Он злостно выругался, словно разгон голубей был делом всей его жизни, от которого его бессовестно оторвали, и неспешно спустился, бормоча что-то себе под нос, чтобы встретить непрошеного гостя. На пороге стоял босой, чумазый – видно из черни – паренек в драных штанах и в кафтане на три размера больше него, скорее всего, стащенном у кого-то из знати.
— Ты кто? — удивился человек.
— Никто, — рассмеялся мальчишка. Обвисший рукав кафтана что-то скрывал в протянутой руке, ребенок подтянул его. Человек почувствовал, как у него перехватывает дыхание: белоснежное письмо с толстой печатью Правителя. Он резко вырвал долгожданное послание из рук мальчугана и принялся вертеть его, убеждаясь что оно не иллюзорно.
— Кто передал? — прохрипел человек, хотя и сам прекрасно знал кто. Парнишка исчез. Осталась только еле заметная в сгущающихся сумерках прямая линия примятых стебельков браги, бегущая на покрывале поля к далекой лодочной пристани.
Человек выглянул на улицу, озираясь по сторонам. Вокруг стояла полная тишина, изредка нарушаемая треском цикад и приглушенным ворчанием так и не угомонившихся птиц. Солнце уже давно миновало черту городских стен, повисших тонкой серой пеленой над фиолетовыми колосками, и там наверное старалось закопаться в холодную, потрескавшуюся землю пустоши, полностью освободив место пробуждающейся на западной части неба луне. На другом берегу реки дворники поспешно зажигали яркие огоньки фонарей, словно опасаясь быть настигнутыми врасплох ненавистной тьмой. Где-то залаяла собака, раздался смех. Человек счастливо вдохнул свежий воздух и, зайдя в дом, захлопнул дверь на щеколду. В желтом мареве зажженной свечи он принялся дрожащими пальцами ковырять печать, которая легко поддалась и полетела куда-то вниз. Человек заглянул внутрь конверта. Там было пусто.
— Тьфу, ты, — сплюнул он на пол и стал рыскать по нему в поисках недавно так небрежно брошенного куска дворцовой смолы. Он не ошибся: сообщение мелкими буквами было сделано на гранях круглой печати. Четыре слова: три несли указания, одно – обещание. С ним собирались поделиться старой, как мерзкая пустошь, тайной. Тайной, о которой знали многие, но немногие обладали, ради которой плели интриги, предавали, калечили и убивали. И ради нее он тоже был готов на самые кошмарные, несущие безжалостный характер поступки, на любые приказы, которые ему предстояло отдавать в ближайшее время. Ведь тайна несла избавление от времени, как прошлого, так и будущего, любых его последствий и влияния.
Человек потянулся за ножом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий